Книгопечатание

Черная кровь Нового времени

Сергей Сумленный, собственный корреспондент журнала «Эксперт» в Германии.
Изобретение книгопечатания стало одним из мощнейших технологических прорывов за всю историю человечества. Система образования, национальные языки, религиозные конфессии — вся современная цивилизация вышла из-под печатного станка, изобретенного пять с половиной веков назад

Не Гутенберг изобрел печатный станок. Его заслуга в том, что он догадался использовать для печати формы, собираемые каждый раз из отдельных металлических литер
Рисунок: Interfoto/Photas

«Современную цивилизацию создали два человека — апостол Павел и Иоганн Гутенберг» — это утверждение лишь на первый взгляд является преувеличением. Если апостол Павел обеспечил победу христианства, сформировав таким образом духовный фундамент европейской цивилизации, то изобретатель книгопечатания Иоганн Гутенберг заложил коммуникационную основу нашего мира, создав форму производства, накопления и передачи знания — и определив таким образом саму структуру знания.
Вопреки популярному заблуждению Гутенберг не изобрел печатный станок — печатные прессы наподобие винтовых прессов для отжима вина, применяемые для оттиска страниц книг с деревянных клише, были известны и до него — в Китае, в Корее и в Европе. Заслуга Гутенберга заключается в другом. Уроженец немецкого Майнца в середине XV века сделал нечто большее, чем просто печатный пресс, — он изобрел книгопечатание как технологию.
Догутенбергова печать была не менее трудозатратной, чем переписывание книг от руки. Процесс осуществлялся с помощью деревянных форм высокой печати (то есть такой печати, при которой печатный элемент, соприкасающийся с бумагой и оставляющий оттиск, возвышается над основой печатной формы), каждая из которых отвечала за одну страницу текста. Такие формы не только быстро изнашивались и требовали каждый раз нового трудоемкого изготовления, они еще и не позволяли исправить ни одной ошибки — ведь для этого надо было переделывать всю форму. По сути, это мало чем отличалось от труда переписчика — одно неверное движение портило всю страницу. Печатный процесс, таким образом, был более чем сложным и неэффективным.

Междоусобная религиозная война в Германии стала первой, в которой стороны массово использовали пропагандистские листовки
Рисунок: Interfoto/Photas
Иоганн Гутенберг догадался использовать для печати формы, собираемые каждый раз из отдельных металлических литер. Так что форму для страницы любой книги можно было создать за несколько минут из заранее отлитых и хранящихся в типографской кассе литер. Помимо этого Гутенберг разработал и сплав для изготовления литер — из олова, свинца и сурьмы, а также водостойкие чернила, но главной его заслугой стало именно изобретение технологии создания изменяющихся, легко собираемых и универсальных печатных форм. Впервые изготовление печатной формы стало занимать меньше времени, чем банальное переписывание страницы вручную. Устойчивость формы к износу сделала печать единственным эффективным способом распространения информации — вплоть до появления цифровых носителей в конце ХХ века.
Создавая галактику
Распространение книгопечатания в гутенберговской технологии было более чем стремительным. В 1458 году основана типография в Страсбурге, в 1462 году — в Вене, в 1464−м — в Базеле. Еще через год типография открылась в Кельне, спустя два года — в Эльтвилле-на-Рейне, годом позже — в Аугсбурге.
Новые типографии росли как грибы после дождя: 1470 год — Нюрнберг (здесь типография Антона Кобергера превратилась в крупнейшее производство с 24 прессами, на которых работало более 100 человек), 1472−й — Ульм, 1473−й — Барселона. Если в 1470 году в мире существовало лишь 17 городов с типографиями, то спустя двадцать лет — уже более 200.
Далее развитие шло еще более стремительно. К концу XV века в одной только Италии насчитывалось 77 типографий, в Голландии — более 30. Печатные дворы открывались в Польше и Венгрии. В 1531 году исландский епископ Йон Арасон лично приказал привезти печатные прессы кораблями в Исландию. В Османской империи, где печать на арабском языке была запрещена уже в 1483 году под страхом смертной казни, открывались подпольные типографии: в Адрианополе, Белграде, Салониках и Смирне. В середине XVI века печатный двор был открыт в Москве, в конце XVI века — в Мексике. Печатное слово завоевало мир.
«Высокие заслуги книгопечатания невозможно выразить словами. Благодаря ему Священное Писание открывается и распространяется на всех языках. Через него становятся доступны, умножаются и передаются потомкам науки и искусства. Господь распространяет Благую Весть через печатный станок. Он есть последнее пламя перед исчезновением мира», — с восторгом говорил о печатном станке Мартин Лютер.

Книги Эразма Роттердамского стали важным оружием в борьбе сторонников Реформации
Рисунок: Interfoto/Photas
Отца немецкой Реформации легко можно понять. По мнению многих историков, книгопечатание сделало возможной европейскую Реформацию. Именно книгопечатания не хватило для успеха европейским предреформаторам Яну Гусу и Джону Уиклиффу для распространения их идей.
Немецким протестантам повезло больше: печатный станок, позволяющий в кратчайшие сроки размножить религиозные и политические воззвания, стал их главным оружием, успешно поддерживающим выступавших на их стороне тяжелых рыцарей. Неудивительно, что первая типография, появившаяся в Венгрии, была основана кальвинистами и начала выпускать религиозные памфлеты — протестанты активно боролись за умы европейцев.
Печатная технология позволяла протестантам вести войну идей с беспрецедентным накалом, причем для этих целей использовались не только переведенная на немецкий язык Библия, книги Эразма Роттердамского или памфлеты Ульриха фон Гуттена. Междоусобная религиозная война в Германии стала первой войной, в которой стороны массово использовали пропагандистские листовки — с простыми карикатурами и краткими призывами.
В Гражданскую войну в Советской России пропагандистские «Окна РОСТа» рисовали лучшие художники-авангардисты. В религиозную войну в Германии одной из ведущих типографий протестантов владел художник Лукас Кранах-старший. Технология впервые шагала в ногу с искусством и идеологией. «Печатное слово стало не просто средством передачи информации, оно само стало информацией», — скажет, размышляя о значении открытия Гутенберга для нашей цивилизации, известный американский философ XX века Маршалл Маклюэн, автор книги «Галактика Гутенберга».
Отформатировать Европу
В ходе религиозной войны печатный станок использовался лишь как одно из средств борьбы за умы, мечи и кошельки феодалов и простых граждан. Между тем сегодня очевидно, что изменения, произошедшие в мире благодаря распространению типографий, оказались глобальными. «Визуально воспринимаемое печатное слово создает унифицированное и однородное пространство. Такое слово чуждо разнообразию устного слова», — пишет Маршалл Маклюэн.
С Маклюэном сложно не согласиться. Печатный станок действительно создал совершенно новый мир — деконструировав старый и заново сконструировав его, заставив человечество переосмыслить свое существование. Печатный пресс произвел настоящую культурологическую революцию, взорвав существовавшую до него европейскую культуру и создав из ее обломков новый мир.
Изменения начались с, казалось бы, мелочей. Так, впервые в истории человечества книга перестала быть уникальным предметом. Печатный станок удешевил производство книг и позволил размножать их невиданными ранее тиражами. Фактически это означало, что книгами смогло владеть большее количество людей, а каждый владелец книг смог владеть большим их количеством. Впервые оказалось возможным удовлетворить жажду чтения образованного городского класса.

Именно книгопечатания не хватило для успеха европейским предреформаторам, например Яну Гусу
Рисунок: Interfoto/Photas
Использование печатных прессов позволило добиться абсолютного, безошибочного копирования воспроизводимых текстов. Если раньше любое переписывание вносило в текст сотни ошибок, причем как случайных, так и сознательных, вызванных желанием переписчика «украсить» рассказ или «исправить» его, то появление профессии наборщика означало, что сотни читателей одного тиража, купившие книгу в Лондоне, Франкфурте или Болонье, читают действительно одну и ту же книгу. Вплоть до последней запятой.
Фантастическое увеличение объема печатаемых книг при их куда более сохранном содержании вызвало к жизни вопрос авторства — впервые имя автора книги стали помещать на титульный лист. Сама по себе книготорговля стала динамично растущей отраслью экономики — первая книжная ярмарка во Франкфурте состоялась в 1485 году, то есть спустя лишь тридцать лет после изобретения книгопечатания Иоганном Гутенбергом, а уже в 1596 году в книжной ярмарке принимали участие 90 книгопечатников и книготорговцев.
Книгопечатание продолжало сотрясать основы тогдашней европейской цивилизации, создавая новую культуру. Переводчики Библии на национальные языки европейских народов формировали эти языки так же, как спустя сотню лет европейские миссионеры будут формировать языки народов Африки и Азии, переводя Библию и создавая алфавит уже для них. Религиозные реформаторы, массово выпускавшие полемические тексты, сплавляли высокий стиль печатного слова с живостью разговорного языка, формируя нормы языков Европы на сотни лет вперед. Спустя двадцать лет после начала Реформации в 1517 году треть всех публиковавшихся на немецком языке текстов были сочинениями Мартина Лютера — что фактически сделало язык и стиль Лютера современным литературным немецким языком.
Унифицированные типографские шрифты еще более способствовали узнаванию текстов и унификации письма. От Восточной Европы до Латинской Америки национальные языки развивались и оформлялись благодаря книгопечатанию. Еще в XIV веке индейские племена Мексики зачастую не имели письменности. В конце XVI века более 30% издававшихся в Мексике книг выходило на языках индейцев, общий тираж (включая словари индейских языков) составлял 3% от общемирового тиража книжной продукции.
Наконец, массовое книгопечатание сделало книги настолько дешевыми, что обеспечило не только возможность массового производства учебных пособий, но и потребность в обучении населения грамоте. Ответ общества не заставил себя долго ждать: уже в 1598 году в Страсбурге — на родине книгопечатания — было введено обязательное школьное образование. В 1619 году его примеру последовал Веймар, в 1642−м — Гота. В 1717 году Пруссия ввела обязательное школьное образование для мальчиков и девочек.
Печатный станок вовлекал в галактику Гутенберга все больше людей. Если во времена Лютера грамотным было не более 2% населения Германии, то к 1800 году эта доля достигла 50%. Массовое школьное обучение, в свою очередь, стало главным условием для индустриализации Европы: ведь именно массовые школы готовили людей, способных к коллективному иерархическому механистическому труду с разделением задач, жестким графиком начала и окончания работ, а также требованиями к точности и формальности операций.
Машина знания
Печатный станок сделал возможным и осмысленным не только массовое школьное образование. Вообще, вся известная нам сегодня модель накопления знаний была создана исключительно благодаря гутенберговскому печатному станку. Книга как общедоступное хранилище знаний могла появиться только в обществе, имеющем печатный станок. Массовое издание энциклопедий в мире, переписывающем книги, было просто невозможно — не только из-за затрат на производство или из-за обязательных ошибок при переписке, но и из-за технологической невозможности использования требуемого мелкого шрифта на требуемой тонкой бумаге. Говоря проще, начиная с определенного этапа развития науки представлялось невозможным создать энциклопедию, переписав ее тираж от руки в разумный срок и уместив тома энциклопедии в разумный физический объем.

Унифицированные типографские шрифты способствовали узнаванию текстов и унификации письма, помогая формировать национальные языки народов Европы
Рисунок: Mary Evans/Photas
Обмен научной информацией превратился с внедрением печатных прессов в стремительный промышленный процесс. Тезисы научного открытия, напечатанные в типографии в Лейдене, попадали в руки ученых в Оксфорде и Праге в абсолютно одинаковом виде — и уже поэтому вызывали у читающих схожие вопросы. Печатный процесс стандартизировал научный текст, который все больше формализовывался и унифицировался. Резкое увеличение объема бумажной информации заставило научное сообщество начать вырабатывать принципы систематизации печатной информации в научных библиотеках. Впервые стали печататься книги о книгах — библиотечные справочники, списки опубликованной литературы. Из шаманского моря устных преданий, личных контактов и безымянных манускриптов человеческое знание превратилось в подробно откартографированный океан книг и сборников.
Возможность массового издания гигантских объемов текста позволила массово издавать сборники законов и нормативных актов. Таким образом, книгопечатание сделало возможным унификацию законодательства. Многотомные кодексы, одинаковые во всех судах государства, кардинальным образом изменили профессию юриста, превратив судью из уникального чиновника, ведущего процесс скорее на основании своего здравого смысла и представлений о справедливости, в механизм реализации унифицированного, механистического права. Идея Фридриха Великого, мечтавшего создать идеальный гражданский кодекс, описывающий любую из возможных житейских коллизий — вплоть до действий вахмистра, если во вверенном ему околотке мать отказывается кормить младенца грудью, — не могла бы возникнуть в догутенберговскую эру. Поскольку ни один монарх догутенберговской эпохи не был в состоянии снабдить своих судей подобным многотысячестраничным судебником. Обратной стороной этого процесса стало создание института государственного цензорства — так же механистически и регулярно контролировавшего содержание печатных изданий, выходивших в государстве.
Процесс книгопечатания, запущенный в XV веке Иоганном Гутенбергом, создал не просто принципиально новую концепцию накопления и передачи знаний. Он изменил само понятие о том, что такое знание, он заново создал само это знание. Свинцовые наборные литеры превратились в скелет эпохи Нового времени. Черная краска, оставляющая геометрический узор на бумажных листах, стала ее кровью.
Печатный пресс, тысячами выплевывавший одинаковые листы бумаги, одинаково густо испещренные отпечатками свинцовых литер, не только вызвал к жизни индустриальный век, но и сам стал его воплощением — воплощением века унифицированных и организованных масс, века промышленной революции, века борьбы конкурирующих идей и марширующих колонн.